|
|
Теплый декабрьский вечер, Клайпеда. Мы с членом литовского сейма Вацлавом Станкевичем беседуем в русском ресторанчике. «Я не понимаю, кому это выгодно — ссориться с Россией, обвинять ее в оккупации, критиковать и пинать по поводу и без повода? Ведь тогда мы теряем уникальную позицию моста между Западом и Россией!» — искренне недоумевает Станкевич. Действительно, на фоне других прибалтийских республик Литва практически не имеет проблем в отношениях с Россией: здесь не притесняют русскоязычных, подписаны все соглашения о границах, Россия является для Литвы главным внешнеторговым партнером. Однако «образ врага», сложившийся по обе стороны границы, живуч. Находясь на пороге НАТО и ЕС, многие литовские политики смотрели на Россию как на старого ненавистного супруга, на грудах осколков тарелок наконец-то давшего развод. Оскорбления в адрес России были стандартным компонентом выступлений политиков и наиболее выигрышной тематикой в СМИ.
Но теперь выяснилось, что «ядро» ЕС не готово поступиться даже малой толикой собственного благополучия в интересах развития Литвы. Пока все, что нужно Европе, — новые рынки сбыта и гастарбайтеры, готовые к тяжелому труду за мизерные деньги. Финансовая помощь, пусть и безвозмездная, в долгосрочном плане совсем не покрывает потерь от эмиграции и структурных перекосов в экономике, прямо или косвенно стимулируемых Евросоюзом.
Спасибо, что приехали!
В этом году в Вильнюсе зажигали две елки — одну традиционно с началом рождественского поста 2 декабря на Кафедральной площади, а вторую — на Ратушной площади 7 декабря. Особенность второго мероприятия была в том, что в тот день одновременно в тот же час на Смитфельдской площади Дублина вспыхнула ее точная копия, подаренная Вильнюсом ирландской столице. Рядом с елками-близнецами были установлены камеры и экраны, и жители одной столицы могли помахать и передать рождественские приветствия жителям другой. Восторгу не было предела — ведь для вильнюсцев это был отнюдь не только символ дружбы городов-побратимов, а возможность повидаться с родными и близкими, которых сейчас в Ирландии и Великобритании, по разным даже официальным оценкам, от 400 до 500 тысяч. А по неофициальным — вдвое больше.
После вступления Литвы в Евросоюз ее население массово двинулось на заработки в Великобританию, Ирландию и Швецию — именно эти страны первыми разрешили въезд литовских гастарбайтеров. Сейчас к ним добавились Испания и Португалия, но туда едут меньше — сказывается языковой барьер. На заработки уехал как минимум каждый седьмой, а если ориентироваться на неофициальные цифры — то каждый четвертый-третий. По расчетам члена сейма экономиста Юлюса Весялки, страну покинула четверть всех работников. «Если прибавить к ним три процента оставшихся литовских безработных, то получается, что каждый третий житель трудоспособного возраста не имеет возможности зарабатывать в Литве», — заключает Веселка.
Заработать, конечно, можно и в Литве. Вопрос — сколько. Перебравшиеся в Англию или Ирландию врачи, инженеры, да и простые рабочие получают в несколько раз больше, чем на родине. Ситуацию усугубили литовские работодатели, упрямо не желавшие повышать зарплаты вплоть до нынешнего года и предлагавшие вместо этого ограничить выезд из страны. Но массовое бегство работников сломало и их: за последний год средний уровень оплаты труда в Литве увеличился на 20% и достиг 1 440 литов в месяц (это 417 евро). По расчетам Весялки, уехавшие из Литвы в другие страны ЕС создают там продукта на 56 млрд литов, в то время как субсидии ЕС Литве не превышают 3 млрд литов. «Так кому же выгодно вступление Литвы в Евросоюз — нам или тем, кто переманил наших работников?» — риторически вопрошает Весялка. Как бы в ответ на этот вопрос ирландский посол в Литве Донал Денхам недавно заявил: «Мы благодарны, что вы к нам приехали».
Союз умер. Да здравствует Союз!
Как рассказывали жители Литвы, уезжают наиболее перспективные работники — молодые люди с хорошим образованием, в основном жители крупных городов: Вильнюса, Каунаса, Клайпеды, Шяуляя. А сельчане остаются. Правда, им помогает Евросоюз: только в прошлом году субсидии литовским сельхозпроизводителям составили более 790 млн литов. Но помощь ЕС часто небескорыстна. В общих чертах ее можно описать формулой «Расти, но не выращивай». Так, отдельной строкой идет финансирование «нетрадиционного земледелия». Эта изящная формулировка означает выращивание не свойственных и не вызревающих на территории Литвы культур, например яблок. Также после присоединения Литвы к ЕС в ней наряду с курами и гусями появилось поголовье страусов. Естественно, фермеру, практикующему нетрадиционное земледелие, работать придется не меньше «традиционного» соседа, а вот выход сельхозпродукции у него будет мизерным.
Еще одно направление, поддерживаемое Евросоюзом, — сельский туризм, когда основной доход фермер получает от размещения у себя отдыхающих, привлеченных возможностью пожить «настоящей деревенской жизнью». Мотивация чиновников ЕС понятна: они не хотят, чтобы литовские сельхозпроизводители сбивали цены на европейских рынках.
И Литва покорно выполняет все требования Евросоюза, даже тогда, когда это напрямую вредит ее интересам. Например, при вступлении в ЕС перед страной было поставлено условие о полном закрытии к 2009 году Игналинской АЭС, в 90−е годы более чем на 80% обеспечивавшей страну электричеством. Когда Литва всеми силами стремилась в ЕС, она была согласна на все. Но теперь, когда подходят сроки окончательного закрытия, многие литовские политики спохватились. Ведь других источников энергии в стране практически нет. Юлюс Весялка возмущается: «Если бы мы проявили стойкость на переговорах с ЕС и добились продления сроков эксплуатации Игналинской станции, то еще лет пятнадцать могли бы продавать электроэнергии более чем на 3 миллиарда литов ежегодно, получая при этом 1,2 миллиарда литов чистой прибыли. А теперь нам говорят: закрывайте АЭС и получите все те же 3 миллиарда литов!»
Но о стойкости в переговорах с Евросоюзом нет даже речи. Недавно европарламентарии от Литвы упустили последний шанс Игналины. Когда в начале декабря Европейский парламент принимал решение о дальнейшей судьбе Козлодуйской АЭС в Болгарии (вступающей в ЕС с 1 января 2007 года), литовские представители воздержались от голосования. Из-за этого с перевесом всего в несколько голосов парламент принял решение требовать от Болгарии закрытия АЭС в Козлодуе. Если бы итог голосования был иным, Литва могла бы воспользоваться им как предлогом для продления срока эксплуатации Игналинской АЭС, использующей тот же тип реакторов, что и Козлодуй. На вопрос литовской газеты «Республика», почему литовские представители в ЕС не отстояли интересы своей страны, европарламентарий Дануте Будрекайте дает удивительный ответ: «При голосовании я воздержалась только потому, что была такая обстановка, дававшая понять, что Европарламент выскажется за продление работы болгарской АЭС. Мне хотелось, чтобы Литва не выглядела заинтересованной в таком решении, поскольку у нас имеется такая же проблема, поэтому подумала: пусть за Болгарию голосуют другие. Знаете, хотелось как лучше, а получилось как всегда. В жизни всякое бывает, и я очень сожалею, что это случилось со мной». Гинтарас Диджекас, другой представитель Литвы в Европарламенте, прямо заявляет: «Несоблюдение договора с ЕС — самая страшная вещь, которая только может быть». Действительно, Литва сейчас очень зависит и от НАТО, и от ЕС: альянс защищает страну от военных угроз, а безвозмездная помощь Европы в 2005 году составила 12,1% доходов бюджета. Но за это Литве приходится принимать все условия. Юлюс Весялка негодует: «Чем для Литвы Европейский союз отличается от Советского? Да только тем, что для СССР мы были нужны, мы производили самую сложную технику, радиоэлектронику, а ЕС заинтересован лишь в том, чтобы мы безоговорочно выполняли его указания и готовили для них кадры!»
Следование интересам ЕС для Литвы чревато упадком целого ряда отраслей, в первую очередь — сельского хозяйства и пищевки, формирующих в сумме около 10% ВВП. Чтобы сохранить производительный потенциал и при этом не испортить отношения с Европой, литовские сельхозпроизводители и пищевики последние годы активно наполняют внутренний рынок и выходят в сопредельные страны — Латвию и Эстонию. По данным крупнейших литовских розничных сетей, на местные продукты приходится более 90% их оборота.
Но наиболее привлекательным рынком является российский: он достаточно велик и экспорт сюда не вызывает падения цен на сельхозпродукцию внутри ЕС. Правда, в последнее время Россия периодически вводит запреты на импорт сельхозпродукции из отдельных стран Евросоюза. Последний запрет на ввоз мяса из Польши даже стал причиной международного скандала. Как заверяет министр сельского хозяйства Литвы Казимера Прунскене, у Литвы никаких проблем с фитосанитарным контролем России нет: недавно она получила письмо от российских коллег, где было отмечено высокое качество литовских продуктов.
Русский обязателен
На смену политическим склокам и историческим обидам приходит осознание экономической выгоды от сотрудничества. Казимера Прунскене, на рубеже 90−х договаривавшаяся с Михаилом Горбачевым о выходе Литовской ССР из состава Союза, теперь говорит о необходимости «улыбаться тем, кто живет рядом».
«Русским в Литве хорошо, здесь нас никто не обижает и не притесняет. Это не Латвия или Эстония, где в правительстве совсем ненормальные люди сидят», — услышал я от жителя Клайпеды, бывшего судового механика Михаила. Так же считает и вильнюсец Владимир: «В Литве проблем у русскоязычных нет. Здесь, в отличие от остальной Прибалтики, все сделали по-честному: с самого начала дали гражданство всем, кто на момент отделения от Союза жил на территории Литвы. Даже язык особо учить не заставляли. Другое дело, что, не зная языка, ты сейчас уже не можешь претендовать на квалифицированную работу. Даже продавцы обязаны знать литовский. И люди быстро поняли, что надо знать официальный язык страны, в которой живешь. Есть, конечно, отдельные личности, которые принципиально не хотят учить литовский — в основном это бывшие военные, которые никак не могут смириться с тем, что они тут больше не хозяева жизни». Впрочем, отсутствие притеснений русскоязычных со стороны литовцев объясняется не только душевной добротой последних. Как объясняет член литовского сейма Вацлав Станкевич, по официальным данным, Литва — практически мононациональная страна, к титульной нации принадлежит 83,5% населения. Русских же в Литве довольно мало: лишь 6,3% от всего населения. В соседней Латвии этот показатель как минимум в три-четыре раза выше, причем в отдельных районах русских больше половины. В этой ситуации латвийское руководство, видимо, опасается, что, только дай оно гражданство русскоязычным, и они заполонят сейм, а затем и правительство. В Литве таких проблем нет: русских мало, большинство из них без особых сложностей получили гражданство, а потому протестных настроений и большого желания идти в политику в их среде не наблюдается.
Кстати, это основная причина, по которой организации русских в Литве многочисленны и разобщены. В отсутствие реальных целей и врагов они выполняют скорее роль клубов по интересам и получателей денежной поддержки из России, чем влиятельных общественных движений.
Гораздо больше проблем создают поляки. Их в Литве больше, чем русских — 6,7% населения, в основном они живут в столице и в Вильнюсском уезде — территориях, до Второй мировой войны принадлежавших Польше. «Поляки — они ж такой гонорливый народ, — откровенничает житель Вильнюса. — Вот недавно раскапризничались: не хотим, мол, чтобы наши фамилии в литовских паспортах на -as заканчивались! Им уж и так и сяк объясняют, что не в политике дело, а в грамматике, что нельзя без этого окончания слова склонять. А они все равно на своем стоят — хотим, дайте!»
Да и сами литовцы понимают, что русский язык для них — это не вражеское наречие, а язык бизнеса. Как сказал мне литовец Альгирдас, менеджер одной из клайпедских торговых фирм, из иностранных языков русский ему намного полезнее, чем немецкий или даже английский: «Поставщики, покупатели — они же в основном из “большой” России или из Калининграда», — поясняет он.
Значительная доля объявлений о вакансиях в литовских газетах содержит требование — знание русского.
Впрочем, не все так радужно. Есть в Литве и силы, которым выгодно представить Россию оккупантом-угнетателем литовцев. В первую очередь к этим силам относится консервативная партия, одним из основателей которой является Витаутас Ландсбергис, один из лидеров «Саюдиса» — общественного движения за независимость Литвы. Публичная риторика консерваторов, опирающаяся на паттерн «СССР–КГБ–Россия», до сих пор выставляет Россию естественным недругом Литвы и ставит политику выше экономики. Член сейма от консервативной партии Аудронис Ажубалис замечает: «Я не верю в красивые слова о том, что Литва должна быть экономическим мостом между ЕС и Россией. Ведь когда начинается война, первым делом жгут мосты. Нас уже пожгли и немцы, и коммунисты. Больше нам этого не нужно. Поэтому я считаю, нам надо быть не “мостом”, а форпостом Запада по “экспорту демократии”».
Еще один больной для российско-литовских отношений вопрос — признание Россией факта оккупации Прибалтики в 1940–1941 годах и в послевоенный период, периодически всплывающий в сейме. Консерваторы считают, что Россия должна не только признать факт оккупации Литвы, но и выплатить многомиллиардные компенсации за ущерб, нанесенный ее экономике «захватчиками». Либералы предпочитают не поднимать этот вопрос, а центристы осторожно придерживаются золотой середины — что оккупация была, но Россия тут ни при чем. Член центристской социал-либеральной партии Вацлав Станкевич говорит: «Хоть я по национальности и не литовец, а белорус, но считаю, что оккупация Литвы со стороны СССР все-таки была. Пусть она была проведена не военным путем, а политическим. Ведь сразу же после нее репрессиям подверглись сотни тысяч литовцев. Однако здесь нужно сделать важнейшую оговорку, что оккупация была не со стороны России, а со стороны сталинского режима СССР. Нельзя обвинять Россию в преступлениях этого режима: от них российский народ пострадал не меньше литовцев».
Наперекор экономике
Политические разногласия все еще вредят экономике. Генеральный директор государственного морского порта Клайпеды Сигитас Добилинскас с сожалением рассказывает о ситуации, сложившейся вокруг перевалки российских грузов. Еще несколько лет назад, в момент старта российско-литовского инфраструктурного проекта 2К (Калининград–Клайпеда), предусматривавшего совместное развитие обоих портов для более уверенной конкуренции с Латвией и Эстонией, российские грузы составляли более половины грузооборота порта. Но потом в России было принято политическое решение «российские грузы — через российские порты», РЖД принудили снизить тарифы, и теперь грузоперевозчикам выгоднее переваливать грузы через Калининград и Санкт-Петербург.
За последний год объем российских грузов в порту Клайпеды составил лишь около 1 млн тонн, уменьшившись почти в восемь раз по сравнению с показателями конца 90−х. «Под Санкт-Петербургом, я знаю, скапливается до 200 железнодорожных составов, порт не справляется, убытки несут и железнодорожники, и перевозчики, — сетует Добилинскас. — Почему бы нам с Россией не восстановить взаимовыгодное партнерство?»
Либеральные политики говорят о необходимости налаживания экономических связей между странами и указывают на привлекательность российского рынка для литовского бизнеса. А статистика подтверждает их правоту: в 2006 году Россия стала основным экспортным и импортным партнером Литвы. Понимают несовременность взглядов двадцатилетней давности и сами консерваторы, но перепозиционироваться в глазах избирателей им сложно: средний литовец уже привык отождествлять консервативную партию с антироссийской риторикой.
В Ирак из «серой зоны»
«В советские времена я был достаточно далек от политики — был моряком, водил суда в дальние плавания и часто заходил в западные порты. И я видел ту кардинальную разницу в уровне жизни в восточном мире, где мы все жили, и в западном, — вспоминает Вацлав Станкевич. — И конечно, мне чисто по-человечески хотелось, чтобы литовцы жили не хуже. Когда в 2000 году мне представилась возможность возглавить процесс вхождения Литвы в НАТО, я с энтузиазмом взялся за это дело». Я замечаю, что НАТО все же не экономическая, а военная организация. Но у Станкевича уже готов ответ: «В девяностых годах мы нередко слышали слова Владимира Вольфовича Жириновского о том, что Россия должна вернуть себе Прибалтику, — с жаром говорит он. — В России эти высказывания, возможно, воспринимали с улыбкой, но для нас это были не шутки. И нам хотелось как можно скорее покинуть эту “серую зону” между Россией и Европой. Ведь Литва маленькая страна, армии у нас после отделения от СССР почти не осталось, и в случае какой-либо агрессии мы просто не смогли бы оказать сопротивления».
Свою первую заявку на вступление в НАТО Литва подала еще в 1994 году при президенте Бразаускасе. Но с распростертыми объятиями Литву в НАТО не ждали: вступительные требования она смогла выполнить лишь десять лет спустя — окончательно страна присоединилась к альянсу только в марте 2004 года. Были сомнения и с противоположной стороны: не все члены НАТО хотели ссориться с Россией, принимая в альянс прибалтийские страны. Станкевич вспоминает, что присоединение к НАТО рассматривалось не только в военном, но и в гуманитарном и экономическом аспектах: литовцы активно убеждали Россию и НАТО, что Литва способна стать экономическим мостом и политическим посредником между ними.
Но не все воспринимают присоединение к НАТО столь же благосклонно. Член сейма Юлюс Весялка возмущается: «Вот мы жалуемся на каждом углу, что Советский Союз нас оккупировал, а сами что творим? Сейчас же мы вместе с Америкой участвуем в оккупации Ирака!» Вацлав Станкевич придерживается другого мнения: «Наши солдаты в Ираке выполняют сугубо гуманитарную миссию. Они не стреляли и не стреляют в иракцев, а строят мосты, очищают воду, охраняют порты и склады от бандитов. НАТО нельзя рассматривать только лишь как военную организацию, занимающуюся бомбежками и обстрелами. НАТО — это гарантии безопасности, общности с демократическим западным миром. И для нас участие в иракской кампании — это осознанный вклад в эту безопасность». Правда, тут Станкевич признает, что решение об участии в этой кампании сейм принял на основании данных американской и британской разведки, убедительно свидетельствовавших о наличии у Саддама Хусейна оружия массового поражения. Теперь Литва вместе со столь убедительными когда-то американцами и британцами пытается сохранить лицо, после того как Ирак был повержен в руины, а ОМП так и не нашлось.
Масло вместо пушек
Из общения с литовцами и, что примечательно, с русскими, живущими в Литве, видно, что все они решительно выступают за независимость своей страны и ее сближение с Западом. Как выразился Вацлав Станкевич, душа литовцев смотрит на Запад, с Европой их роднит католичество и долгая история униатского государства Литвы и Польши — Речи Посполитой.
Однако сегодня в стране все больше идут дискуссии о том, что усиление экономических связей с Россией — наиболее привлекательный путь развития для современной Литвы. Страна уже подсажена на иглу европейского финансирования, страдает от бегства рабочей силы и множества ограничений, налагаемых Еврокомиссией. И, как это ни парадоксально, наиболее уверенно литовский бизнес и капитал чувствует себя в России. К настоящему моменту Литва стала лидером по иностранным инвестициям в Калининградской области. Расширению сотрудничества все еще мешают исторические обиды, но уже не остается сомнений, что они скоро останутся в прошлом. Экспортировать сыр и масло выгоднее, чем быть «форпостом демократии».
В подготовке статьи принимал участие Владимир Скрипов («Эксперт Северо-Запад»)
Лев Никитин, автор журнала «Эксперт»
|
